Первое, что я узнал о смерти, случилось в конце девяностых. Ушла прабабушка.
Трельяж и телевизор в ее однушке были завешаны простынями. Взрослые плакали. Я - нет. Потому что не понимал, что именно должен чувствовать. Прабабушка прожила долгую жизнь. Мы с ней были из разных эпох, и наши отношения на излете были, скажем так, без взаимных обязательств.
Зато тогда я узнал, что душа не уходит просто так. Нужно завесить все зеркала, чтобы она не застряла в отражении, и бросить горсть земли - чтобы земля была пухом.
С тех пор я был на похоронах, кажется, всего один раз. Умер сосед. Вернее, брат подруги моей сестры. Говорили - от любви. Не выдержал. Сейчас ясно: любовь тут была не при чем. Но тогда я еще верил, что Ромео и Джульетта написаны не просто так.
Потом я ездил только на прощания - пару раз в морг, один раз домой. Всегда было страшно. От осознания: жизнь действительно конечна. Впервые это по-настоящему дошло до меня, когда умер мой крестный. Ему было лет пятьдесят. Меня заставили поцеловать его в лоб. Холодный. Бледный. А потом я поехал на фотосессию с группой 25/17. Такая вот контрастная композиция жизни.
Когда умерла двоюродная бабушка, прощание пришлось на Прощеное воскресенье. Это выглядело странно - скорбь вперемешку с просьбами о прощении. Будто мертвые могли простить лучше, чем живые.
После этого мертвецы мне только снились. На похороны больше не ездил. Я не знал, что там делать.
Я понимаю, что погребальные обряды - не просто способ избавиться от тела. Это диалог. Живые разговаривают с мертвыми, утешают себя, отпускают, пытаются укрепить невидимую связь между «теперь» и «навсегда».
Антропологи называют это ритуалом перехода: человек уходит из мира живых в мир мертвых, а живые остаются - на границе, подглядывая.
У разных народов ритуалы свои:
- там, где нет земли - отдают тела небу или воде;
- где земля есть, но дорога - сжигают и делают бриллианты из праха;
- а где память важнее тела - достают покойников, переодевают и снова танцуют с ними.
Потом живые приходят на кладбище и разговаривают с душами. Верю ли я в это? Скептически - да.
Я думаю, человек - сосуд с вином. Можно быть старой амфорой со сколами и трещинами, но хранить в себе что-то удивительное и тонкое. А можно быть дорогой бутылкой из тончайшего стекла, но внутри - кислый уксус. И когда сосуд разбивается - вину уже все равно. Его просто проливают. И забывают.
