На столе лежал отчет. Тот самый отчет, который надо было сдать вчера. А сегодня в десять— совещание у начальницы.
Начальницу звали Анна Владимировна. У неё были очень прямая спина, идеальный маникюр и взгляд, который не спрашивал, а снимал верхний слой реальности, чтобы добраться до неприглядной сути. Входишь к ней - и сразу чувствуешь, как этот взгляд щёлкает по твоим швам, проверяя на прочность.
Отчет был почти готов. Нужно было только вбить последние цифры. Но вчера у Зои ужасно разболелась голова. Настоящая, пульсирующая, со спазмами у висков. И она, завернувшись в плед, смотрела сериал и откладывала всё на утро. Но сейчас поняла, что работы было значительно больше, чем можно успеть за 45 минут, которые остались до совещания.
Нет. Она не успеет. Цифры сложные, их нужно перепроверить. Анна Владимировна не примет «я забыла» или «голова болела». Это будет означать провал, стыд, разочарование в её глазах.
Она вбежала в кабинет Анны Владимировны ровно в десять. Папка с черновиком отчета, чистым внутри, была крепко прижата к груди.
— Зоя, вы с отчётом? — Анна Владимировна уже сидела во главе стола.
Сердце Зои упало вниз, в тот самый сжатый живот.
- Анна Владимировна, отчёт почти готов, - сказал её голос, звонкий и чужой. - Вышла задержка. Я вчера неожиданно углубилась в анализ данных конкурентов. Увидела очень интересные тренды, которые, как мне кажется, можно применить и здесь. Хочу дополнить этим наш отчёт, чтобы он был не просто отчётом, а стратегической сводкой. Мне нужно ещё пару часов, чтобы структурировать мысли.
Ложь вышла на удивление гладко. Цельным, готовым предложением. Она даже сама почти в неё поверила.
- Хорошо, - сказала начальница. - До двух часов.
Дальше Зоя работала как в тумане. Руки сами набирали цифры, глаза бегали по документам. А внутри шла отдельная, оглушительная работа.
- Ну вот, блестяще. Соврала. Прямо в глаза. Из-за чего? Из-за собственной неорганизованности. Какая же я... Трусиха. Трусиха, которая не может признать простую ошибку. Мне доверяют проекты, а я... я смотрю сериалы и вру. Теперь до двух часов надо выдать идеальный отчёт, а то ложь станет ещё очевиднее. Зачем я вообще соврала?
К двум отчёт был готов. Он лежал на рабочем столе, и Зоя смотрела на него, как на улику. Теперь надо просто отнести. Сказать: «Вот, Анна Владимировна, всё тут». И забыть. Зарыть этот случай глубоко внутри, в ту самую яму, где лежали все её прошлые мелкие стыды.
Она откинулась на спинку стула и закрыла глаза.
- Погоди. Стоп. Что сейчас происходит? — спросила она себя. - Я ругаю себя. Сильно. Называю слабой, непрофессиональной, вруньей. Мне стыдно. - Что произошло? - У меня болела голова. Отчет не был готов к 10. Я сказала Анне Владимировне про задержку из-за анализа конкурентов. - Что я чувствую? - Стыд и страх.
Зое стало легче, когда она увидела происходящее через факты, а не ярлыки. Плюс она позволила своим чувствам просто быть. Не отталкивала их, не оправдывалась. Просто наблюдала, как комок стыда сидит у неё в груди.
Потом попробовала посмотреть о чём ей стыд и страх говорят - А чего я на самом деле боюсь? - Боюсь опозориться. Увидеть разочарование в глазах человека, чьё мнение важно. Показаться ненадёжной. Быть отвергнутой. Быть «плохой». Потребности в принятии, контакте и признании сигналили Зое через чувство стыда. В этом месте она выдохнула.
- Это правда так страшно? - подумала она. - Да. Для меня —-да. Мой страх - настоящий. Я не „трус“, я - человек, который чувствует стыд и страх, потому что признание, принятие и контакт важны. Я хотела сохранить лицо, защититься. Способ, который выбрала, может, и не самый удачный. Но намерение было — не упасть в грязь лицом.
Она открыла глаза. Внутри что-то сдвинулось. Зоя физически почувствовала себя легче. Она перестала себя ругать и приняла свой страх. Не стала делать его неважным, как это было раньше. Она уже не видела в себе трусиху, видела во вранье способ позаботиться о себе. Возможно, не самый удачный.
⤵⤵⤵