На днях ходил на лекцию, посвящённую Бродскому и роли алкоголя в его жизни, которую ранее анонсировал в канале, и неожиданно для себя услышал отголоски своей юности.
Сразу признаюсь, что мои познания в творчестве Иосифа Александровича начинаются и заканчиваются где‑то на «Комнате», и, сколько бы я ни планировал продвинуться дальше по этому списку, всегда находились дела поважнее.
Но было интересно, как поколение «шестидесятников», к которым принадлежал поэт, заглядывалось на Запад, мечтало об импортных шмотках и пыталось подражать их образу жизни. Это напомнило мне мои юношеские годы и жизнь в родном городе. Тогда в столицах и миллионниках уже от разнообразия разбегались глаза, а мы с друзьями «затарчивали» от привезённой подругой откуда‑то бутылки Jack Daniels. И хоть он нам не особо понравился, но сцены из фильмов, где какой‑нибудь чувак приходит в бар и такой: «Эй, парень, плесни мне Джека», — легко нивелировали его вкус, а миф, сидящий в головах, оказался важнее реальности.
И речь тут, конечно, не только об алкоголе, но и о других дефицитных или дорогих материальных штуках, которые могли занимать ум подростка в то время и в том месте. И в этом чувстве провинциальности мы с поколением Бродского чем-то похожи!
А тут, поэт вспоминает как они с товарищем достали бутылку импортного джина:
Виски было будапештского разлива. Что меня совсем не смущало, поскольку этикетка была по‑английски. Но самые замечательные бутылки были из‑под джина.
Помню, к Володе Уфлянду пришёл некий американ и принёс бутылку Beefeater. Это было довольно давно, году в 1959‑м. И вот сидим мы, смотрим на картинку: гвардеец в Тауэре во всех этих красных причиндалах. И тут Уфлянд сделал одно из самых проникновенных замечаний, которые я помню. Он сказал: «Знаешь, Иосиф, вот мы сейчас затарчиваем от этой картинки. А они там, на Западе, затарчивают, наверное, от отсутствия какой бы то ни было картинки на нашей водяре».
