В тексте Джона Росса на самом деле поднимается не столько вопрос «почему СССР проиграл, а Китай выиграл», сколько более фундаментальный — как соотносятся экономика и идеология в социалистическом проекте и что из этого является первичным.
Если читать поверхностно, может показаться, что ответ простой: экономика первична, идеология вторична. Мол, СССР зафиксировал неэффективную экономическую модель и проиграл, а Китай позволил рынку работать и потому добился успеха. Но это слишком упрощённое чтение.
Маркс, на которого ссылается Росс, никогда не утверждал, что социализм можно построить указом или волевым решением. Он прямо писал о длительном переходном периоде, о сосуществовании разных форм собственности и о том, что без развития производительных сил никакой социализм невозможен. В этом смысле китайские реформы после 1978 года действительно ближе к марксовой логике, чем позднесоветская практика.
Однако из этого не следует, что Китай «поставил экономику выше идеологии». Скорее наоборот: Китай сохранил идеологический контроль над экономикой, но отказался от догматического подхода к формам хозяйствования. Рынок был допущен не как альтернатива социализму, а как инструмент его строительства.
Ключевое отличие от СССР здесь в следующем. В советской модели экономика постепенно стала заложником идеологии. Любое серьёзное изменение воспринималось как идеологическое отступление. В результате система зафиксировалась, потеряла гибкость и проиграла в долгой экономической конкуренции.
Китай пошёл по другому пути. КПК не отказалась от социализма и не «капитулировала перед рынком». Она переосмыслила марксизм как метод, а не как набор запретов. Экономика получила пространство для эксперимента, но не получила политической автономии. Частный капитал допускается, но он встроен в систему, где стратегические отрасли, финансовые рычаги и долгосрочные цели остаются под контролем государства и партии.
Отсюда и идея «начальной стадии социализма». Это не оправдание капитализма, а признание объективной реальности: уровень развития производительных сил ещё не позволяет отказаться от рынка и частного капитала без ущерба для общества. Идеология здесь не мешает экономике, а задаёт ей рамки и направление.
Поэтому вопрос «что первично — экономика или идеология?» в китайском случае поставлен неправильно. Экономика первична в том смысле, что без материальной базы социализм невозможен. Но идеология первична как система целеполагания и управления. Экономика в Китае не живёт сама по себе, она подчинена политическому проекту.
Именно это, по сути, и объясняет различие между советской и китайской траекториями. СССР сделал идеологию жёсткой догмой и задушил экономическую динамику. Китай сделал идеологию стратегией и позволил экономике развиваться внутри этой стратегии.
Если упростить до формулы: экономика — это двигатель, но идеология — это руль. В СССР двигатель заклинило из-за страха повернуть руль. В Китае руль сохранили в руках партии, но позволили двигателю набирать обороты. Именно в этом и заключается ключевой смысл китайского опыта, о котором пишет Росс.
Дискуссия