Женщины говорят об этом. А некоторые – не говорят.
Иногда краем уха я улавливаю разговоры. Мы все так делаем, думаю.
Есть разговоры, от которых мне бывает больно, и я думаю: зачем только я это выхватила. Разговоры о родах такие.
Возраст женщин может быть любой. Их дети могут быть уже взрослыми. Но стоит сделать несколько шагов вглубь себя, как они снова там. В тех воспоминаниях.
У этих разговоров может быть разная степень глубины.
Иногда это просто посиделки, и женщины говорят об этом сглаженно, в общих чертах. Схожий опыт дает близость и тепло. Обращение к своим воспоминаниям дает огню разговора гореть ровно и согревающе. Мы проходили через это. Мы киваем друг другу. Мы понимаем друг друга.
Бывают в этих разговорах и отступления о том, что есть еще нечто, о чем сейчас не стоит. Есть закоулки в тех воспоминаниях, куда сейчас лучше не сворачивать. Вот комната для гостей, вот еще комнаты для более близких друзей, а в подвалы и наверх мы не пойдем.
Мудрое наше устройство не дает переступать некую безопасную черту. Чаще всего натиск из закрытых комнат удается сдержать. Женщины расходятся, удовлетворившись моментами близости, обменявшись историями, опытом, выговорившись, насколько это было уместно. Стало немного легче. Возможно, немного грустно. Возможно, вспомнилось что-то, затрещала какая-то дверь, разбередились воспоминания, сон может быть беспокойным, а самочувствие ухудшиться.
Бывают и такие разговоры, чаще вдвоем и заполночь, когда женщина может распахнуть двери, не предназначенные для дневного времени.
Распахнуть — красивое слово, и, наверное, оно не очень подходит. Скорее напор того, что за дверью, сносит ее, распахивает ее изнутри. И хорошо, что женщины есть друг у друга, что возможна эта спонтанная самотерапия.
До того, как это стало моей работой, я часто оказывалась на месте того, кто слушает. И всегда я чувствовала важность того, что происходит.
Важность стоять по эту сторону и одновременно смотреть в те двери. Две пары глаз, две пары ушей, два внимания. Те моменты, когда целое — больше суммы частей.
Одним вечером в большой женской компании я услышала краем уха историю одной из женщин.
Заряд ее боли был ощутим на достаточном расстоянии. Она родила детей при помощи кесарева сечения и считала, что все хорошо, ведь она не испытала той боли, которую испытывали другие женщины. Ей точно не о чем беспокоиться. У нее точно нет причин чувствовать себя недовольной.
Эмоциональный заряд, не находя причины и направления, метался от врача к врачу, от медсестры к медсестре. Он будто сам в себя не верил: все же хорошо, другим вообще вот больно очень было, а ей не больно, как будто и не рожала. Только почему-то эта шаровая молния мечется в ее воспоминаниях. Она ругает врачей и ругает больницу, а потом хвалит врачей и хвалит больницу. Это всë не важно. Объективно будет правдиво и одно, и другое. (И, конечно, кесарево сечение - достойный и адекватный способ родить, дело не в способе).
А субъективно – есть кое-что еще, что не знает, как ему быть названным, как ему быть проявленным.
Беспокойное раздражение и напор говорящей заставляют слушателей отвлекаться, наливать чай, предлагать пирог. Они не подписывались работать этот вечер терапевтами. Они чувствуют, что их захватили в плен и немного пытают.
Я чувствую в воздухе огорчение и легкую затхлость. Такое бывает, когда тот, кто нуждается в терапии, идет просто поболтать.
В тот вечер, возвращаясь к себе, я думаю о силе этой темы. О том, насколько это огромная история.
Срединный переход между двумя рубежными. Когда-то я рождалась, приходя из небытия на свет. Когда-то я буду уходить. А между этими крайними точками есть рождение моих детей, когда стоя в реальности на этой стороне, я соприкасаюсь через них, через наш с ними процесс с той стороной, и само мое тело становится той границей, которую они пересекают, порталом между мирами.
Каплун Ольга
t.me/KaplunOlga
Лаборатория "Женщина и её роды".
#женщина_и_еë_роды
Дискуссия