Я был в отпуске. Время течёт вязко, как тёплый мёд. И вот в это пространство тишины и нерабочей головы мне пишет коллега. Мы знакомы по делу — через компанию, где я когда-то оказывал маркетинговые консультации. Нормальная, вежливая переписка. Без сюрпризов. Она предлагает порекомендовать меня в свою компанию на открытую вакансию. Я не видел причины отказываться, люблю рефералки. Созвон с рекрутером. Классический сюжет, ничего не предвещало беды.
Мы договариваемся о звонке.
Звонок — по телефону. Созвон проходит… нормально. Не хорошо и не плохо. Технические вопросы. Базовые рекрутерские формулы. Я отвечаю спокойно, без надрыва, без попыток понравиться. Как человек, который знает, что он делает, и не собирается это доказывать, тем более рекомендация.
И вот — финал. Тот самый момент, когда вежливо говорят: «Спасибо, у меня больше нет вопросов», и вы оба мысленно встаёте из-за стола.
Но нет.
— И последний вопрос, — говорит рекрутер. — Да, конечно — Расскажи о себе. Что ты за человек.
Фраза вязкая, как плохо перемешанный раствор. Я настораживаюсь.
— Где ты живёшь? — Своя квартира? Сколько комнат? Ипотека? Съём? — Сколько у тебя детей? Какой возраст? — Есть ли домашние животные? — Женат? Кем работает жена?
В этот момент внутри что-то резко смещается, как будто пол под ногами уехал на полметра в сторону. Глаза, кажется, действительно округляются — я это чувствую физически. Это не метафора. Это то ощущение, когда ты ещё слушаешь, но уже не веришь, что это происходит на самом деле.
Голос у неё ровный. Будничный. Как будто она спрашивает про стек и опыт.
Я делаю паузу.
И говорю:
— Я готов ответить на эти вопросы после того, как вы объясните, как мои ответы повлияют на оценку моих профессиональных качеств.
Тишина. На долю секунды. А потом начинается оправдание, замаскированное под заботу.
— Ой, я надеюсь, я тебя не задела… Ты уж прости, если лезу…
И дальше — самое интересное. Не извинение, а исповедь.
— Просто, понимаешь… Мне неинтересно взять человека на работу, а потом через три месяца он придёт и скажет, что у него жена зарабатывает четыреста тысяч рублей, и поэтому он решил сидеть с детьми, а она будет работать.
Она говорит это легко. Как сценарий, который уже прокручивала в голове. Не обо мне — о гипотетическом «сотруднике».
— Или если у сотрудника слишком маленькие дети и маленькая квартира… — продолжает она. — Я понимаю, что он не сможет фокусироваться на задачах в вечернее время.
Фокусироваться. Вечернее время. Маленькая квартира.
Каждое слово — как штрих-код на лбу. Не человека, а ресурса.
— Ещё раз извини, если мой ответ показался тебе слишком наглым. Надеюсь, я тебя не разочаровала… не испугала.
«Не испугала». Но и работать я в такой компании не хочу.
Я буркаю что-то от шока. Дальше говорить уже нет смысла. Я, конечно, не стал отвечать. Ни про имущество. Ни про семью. Ни про жизнь за пределами рабочего стола, хотя я страстно говорю про увлечения всегда с рекрутерами.
А потом — уже после звонка — пришло другое чувство. Не злость. Не обида. Сожаление.
От того, что разговор был по телефону. От того, что я не записывал его. Мог бы крутой разбор устроить здесь, но увы...
Это был не просто вопиющий вопрос. Это был срез мышления. Пусть одного человека, но тоже имеет место быть.
Вот такая история. А какие вопросы личного характера задавали вам на интервью?
Дискуссия